О «Приглашении на казнь», идущем в РАМТ, можно говорить бесконечно. Прелесть, литературное и театральное так сплелось в этой постановке, что всегда есть сюрприз, новый оттенок. Сейчас скорее скажу о новой ноте. Все было перечитано, передумано до и во время просмотра. Зазвучало в голове во время просмотра спектакля 10 марта.
На этот раз открыть новое помогли Петр Красилов и сам Владимир Набоков, романом «Дар».
Давно-давно артист Петр Красилов в гриме Маэстро говорил о поэтике и даже музыке набоковской прозы.
Прозвучала мысль, что это Петр Анатольевич загнул. А меня зацепило
читать дальше, потому что первое, что почувствовалось при знакомстве с текстом писателя почти стихотворный ритм и неуловимая напевность текста. Умение вести такую прозу, где "мысль и музыка сошлись, как во сне складки жизни" (говорит сам с собой Федор Константинович Годунов-Чердынцев так много взявший от своего автора).
Цвет у Набокова тоже звучит и рождает свою музыку. «Чтобы основательно определить окраску буквы, я должен букву просмаковать, дать ей набухнуть или излучиться во рту, пока воображаю её зрительный узор. Чрезвычайно сложный вопрос, как и почему малейшее несовпадение между разноязычными начертаниями единозвучной буквы меняет и цветовое впечатление от неё (или, иначе говоря, каким именно образом сливаются в восприятии буквы её звук, окраска и форма), может быть как-нибудь причастен понятию структурных» красок в природе», - делится Владимир Владимирович. Его цветовой слух высказан и в спектакле. Добро и зло, белое и черно-алое, гневное, палач и жертва, Пьер и Цинциннат танцуют вместе вальс, сливаясь в одно и все же не смешиваясь. Интересно, что исполнитель одной из главных ролей музыкальность понимает, чувствует, осознает. Красилов говорит «мы пытаемся» выразить музыку произведений Набокова. Режиссер дает богатую звуковую палитру. Мелодия редко стихает в спектакле, замолкнув, дает себя знать лебединой почти песней задумчивости Цинцинната, поет и Маэстро Пьер. Задает ритм розыгрыша судья, прихлопывающий муху, подхватывают хлопки и где-то на периферии брейкбит веера Марфиньки.
«И слух не может сразу расстаться с музыкой, рассказу дать замереть». Я-зритель, не могу расстаться с затихающими аккордами театрального романа на сцене РАМТ, последнее появление Цинцинната остается дрожать в ушах музыкой, грянувшей и прорвавшей тишину фальшивого мира, главный герой «Приглашения на казнь» раздвинул рамки ограниченного. «И для ума внимательного нет границы – там, где поставил точку я: продленный призрак бытия синеет за чертой страницы, как завтрашние облака, – и не кончается строка».Актерский ансамбль всегда живет, движется в едином ритме. Будь он размеренным, залихватским, мрачным. Узор всегда общий. Бывает что ярче сверкнет Гришин как на просмотре 10 марта), Исаев, Красилов, Редько. Но никто не пытается быть первой скрипкой. И если это все же был последний спектакль, грустно, что Цинциннату Ц объявили смертный приговор шепотом.